Пронзительные стихи о войне,почитаем?

Б.Ш. Окуджава

А мы с тобой, брат, из пехоты,
А летом лучше, чем зимой.
С войной покончили мы счеты...
Бери шинель - пошли домой.

Война нас гнула и косила.
Пришел конец и ей самой.
Четыре года мать без сына...
Бери шинель - пошли домой.

К золе и пеплу наших улиц
Опять, опять, товарищ мой,
Скворцы пропавшие вернулись...
Бери шинель - пошли домой.

А ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
Бери шинель - пошли домой.

Что я скажу твоим домашним,
Как встану я перед вдовой?
Неужто клясться днем вчерашним?
Бери шинель - пошли домой.

Мы все - войны шальные дети,
И генерал, и рядовой
Опять весна на белом свете...
Бери шинель - пошли домой.

И.Д. Шаферан

Ещё до встречи вышла нам разлука,
А всё же о тебе я вижу сны,
Да разве мы б прожили друг без друга,
Мой милый, если б не было войны.

Наверно, я до срока стала старой,
А только в этом нет твоей вины,
Какой бы мы красивой были парой,
Мой милый, если б не было войны.

И снова ты протягиваешь руки,
Зовёшь из невозвратной стороны,
Уже б ходили в школу наши внуки,
Мой милый, если б не было войны.

Никто калитку стуком не тревожит,
И глохну я от этой тишины,
Ты б старше был, а я была б моложе,
Мой милый, если б не было войны.

Здесь земля поседела от пепла…
И небо кажется не голубым, а свинцовым.
Освенцим…
Пустые бараки, сторожевые вышки, ряды колючей проволоки, трубы крематория.
В одном из блоков — гора женских волос.
На серой стене — выцарапана надпись: «Оля, 1943».

Я — Оля!
Раньше я была
В четвертом классе.
Нас вместе с мамой продают
В одном матрасе.
Я — Оля!
Мертвым все равно,
Но страшно очень,
Когда становятся за мной
Живые в очередь,
Когда я слышу, как вблизи
По черной смете
Весь день торгует магазин
Моею смертью,
Когда за волосы подруг
Деньгами платят,
Когда нас ночью стерегут
В холодном складе…
Я — Оля!
Рыбкою в сетях
Я бьюсь в матрасе.
Кому продаст меня сентябрь,
Чей дом украсит?
Кому услышится в ночи
Под самым боком,
Как там
Отчаянно кричит
И плачет локон?
И чем кровать ни застели,
Одно лишь снится —
Как нас в Освенциме
Сожгли
За две косицы.
А сколько их переплелось
В матрасной груде?
Распродают семь тонн волос,
Вам мягко, люди?

Я — Оля!
Нас через года
Никто не встретит,
Нам
Не вернуться никогда
Из сорок третьего.
Мне шел одиннадцатый год,
как это мало…
Кто мне косички заплетет,
мама?!? ? ?

Автор: Владимир Александрович Куковякин

Декабрь 1944 г.

 В жару и в стужу, в непролазь осеннюю  
 Мальчишки гибли, совершая чудо.  
 Но я, не веря в чудо воскресения,  
 Строкой посильной  
 Воскрешать их буду.  
 В душе своей не ошибиться клавишей,  
 Не слишком громко,  
 Не надрывно ломко,  
 Рассказывать о них,  
 О не оставивших  
 Ни формул,  
 Ни стихов  
 И ни потомков.

Олег Шестинский Блокадные новеллы (Сборник рассказов)
Тут

Среди сугробов и воронок
В селе, разрушенном дотла,
Стоит, зажмурившись ребёнок –
Последний гражданин села.
Испуганный котёнок белый,
Обломок печки и трубы –
И это всё, что уцелело
От прежней жизни и избы.
Стоит белоголовый Петя
И плачет, как старик без слёз,
Три года прожил он на свете,
А что узнал и перенёс.
При нём избу его спалили,
Угнали маму со двора,
И в наспех вырытой могиле
Лежит убитая сестра.
Не выпускай, боец, винтовки,
Пока не отомстишь врагу
За кровь, пролитую в Поповке,
И за ребёнка на снегу.
(С. Маршак)

Зарницы в небе вспыхнули не зря.
Очнитесь, люди и поймите,люди.
У нас на всех всего одна земля-
Другой земли у нас уже не будет.

Zweruschka Лев Ошанин
ВОЛЖСКАЯ БАЛЛАДА

...без слов

На линейке школьной пионеры
В День Победы подарили мне
На обрамленном листе фанеры
Выжженный рисунок о войне:
Воздушный бой...
Зенитки бьют из лесу...
Разрывы: недолет, то перелет.
По небу тянет дымную завесу,
Пикируя, подбитый самолет.
Осмыслив суть начального искусства
В задумчивом спокойствии лица,
Я не раскрыл к рисунку свои чувства,
Чтоб не обидеть юные сердца.
О, мнительность моя!- моя сатира.
Я словно вновь войною окружен.
А мне хотелось, чтобы голубь Мира
На том рисунке был изображен..

Во втром классе читал на конкурсе чтецов.

А.Т. Твардовский. Рассказ танкиста

Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
А как зовут, забыл его спросить.

Лет десяти-двенадцати. Бедовый,
Из тех, что главарями у детей,
Из тех, что в городишках прифронтовых
Встречают нас как дорогих гостей.

Машину обступают на стоянках,
Таскать им воду вёдрами - не труд,
Приносят мыло с полотенцем к танку
И сливы недозрелые суют...

Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен,
Мы прорывались к площади вперёд.
А он гвоздит - не выглянуть из башен, -
И чёрт его поймёт, откуда бьёт.

Тут угадай-ка, за каким домишкой
Он примостился, - столько всяких дыр,
И вдруг к машине подбежал парнишка:

• Товарищ командир, товарищ командир!

Я знаю, где их пушка. Я разведал...
Я подползал, они вон там, в саду...

• Да где же, где?.. - А дайте я поеду
  На танке с вами. Прямо приведу.

Что ж, бой не ждёт. - Влезай сюда, дружище! -
И вот мы катим к месту вчетвером.
Стоит парнишка - мины, пули свищут,
И только рубашонка пузырём.

Подъехали. - Вот здесь. - И с разворота
Заходим в тыл и полный газ даём.
И эту пушку, заодно с расчётом,
Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.

Я вытер пот. Душила гарь и копоть:
От дома к дому шёл большой пожар.
И, помню, я сказал: - Спасибо, хлопец! -
И руку, как товарищу, пожал...

Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут, забыл его спросить.

Zweruschka Лев Ошанин
ВОЛЖСКАЯ БАЛЛАДА

Zweruschka Всегда плачу, когда ее читаю

Я тоже. У Ошанина много баллад таких

Пауль Зиберт Во втром классе читал на конкурсе чтецов.

А.Т. Твардовский. Рассказ танкиста

У нас этот рассказ в школе парень читал. Так проникновенно, до сих пор помню.

Спасибо за тему!!!
Всех с Праздником ПОБЕДЫ!!!!

К.М. Симонов

Я не помню, сутки или десять
Мы не спим, теряя счет ночам.
Вы в похожей на Мадрид Одессе
Пожелайте счастья москвичам.

Днем, по капле нацедив во фляжки,
Сотый раз переходя в штыки,
Разодрав кровавые тельняшки,
Молча умирают моряки.

Ночью бьют орудья корпусные...
Снова мимо. Значит, в добрый час.
Значит, вы и в эту ночь в России —
Что вам стоит — вспомнили о нас.

Может, врут приметы, кто их знает!
Но в Одессе люди говорят:
Тех, кого в России вспоминают,
Пуля трижды бережет подряд.

Третий раз нам всем еще не вышел,
Мы под крышей примостились спать.
Не тревожьтесь — ниже или выше,
Здесь ведь все равно не угадать.

Мы сегодня выпили, как дома,
Коньяку московский мой запас;
Здесь ребята с вами незнакомы,
Но с охотой выпили за вас.

Выпили за свадьбы золотые,
Может, еще будут чудеса...
Выпили за ваши голубые,
Дай мне бог увидеть их, глаза.

Помню, что они у вас другие,
Но ведь у солдат во все века,
Что глаза у женщин — голубые,
Принято считать издалека.

Мы вас просим, я и остальные,—
Лучше, чем напрасная слеза,—
Выпейте вы тоже за стальные
Наши, смерть видавшие, глаза.

Может быть, они у нас другие,
Но ведь у невест во все века,
Что глаза у всех солдат — стальные,
Принято считать издалека.

Мы не все вернемся, так и знайте,
Но ребята просят — в черный час
Заодно со мной их вспоминайте,
Даром, что ли, пьют они за вас!

Ты говорила мне «люблю»,
Но это по ночам, сквозь зубы.
А утром горькое «терплю»
Едва удерживали губы.

Я верил по ночам губам,
Рукам лукавым и горячим,
Но я не верил по ночам
Твоим ночным словам незрячим.

Я знал тебя, ты не лгала,
Ты полюбить меня хотела,
Ты только ночью лгать могла,
Когда душою правит тело.

Но утром, в трезвый час, когда
Душа опять сильна, как прежде,
Ты хоть бы раз сказала «да»
Мне, ожидавшему в надежде.

И вдруг война, отъезд, перрон,
Где и обняться-то нет места,
И дачный клязьминский вагон,
В котором ехать мне до Бреста.

Вдруг вечер без надежд на ночь,
На счастье, на тепло постели.
Как крик: ничем нельзя помочь!—
Вкус поцелуя на шинели.

Чтоб с теми, в темноте, в хмелю,
Не спутал с прежними словами,
Ты вдруг сказала мне «люблю»
Почти спокойными губами.

Такой я раньше не видал
Тебя, до этих слов разлуки:
Люблю, люблю... ночной вокзал,
Холодные от горя руки.

Спасибо за светлые и хорошие стихи, с Праздником!