Книги для взрослых читателей: что почитать для души?

Халед Хоссейни. И эхо летит по горам

     Издательство «Фантом пресс», 2013 г.

Можно смело рекомендовать Хоссейни, если вас просят назвать достойных авторов из Афганистана, Индии, Африки. Список и так невелик, кроме Хоссейни это Джумпа Лахири, Чимаманда Нгози Адичи, Гэри Дженнингс – те, чьи книги западают в душу, и кроме чувственных переживаний дарят полезную информацию о культуре, обычаях, исторических событиях и персонажах. Новая книга Халеда Хоссейни оставляет двойственное ощущение. Будто она собрана из салфеток, исписанных убористым почерком. Эти куски надо причесывать, склеивать, вилами пройтись по ним, проредить. Подумать, что еще посадить, побыть садовником Традескантом. Хоссейни словно газету «Правда» написал, книга состоит из газетных колонок. Трудно их связать между собой – тут про закрома родины, а там «вы нам писали». Часто бывает, что автор составляет свою книгу из нескольких историй, хитроумно переплетенных или летящих параллельно друг другу, но чем-то цепляющих. А здесь слышится эхо без гор, их надстроить бы не мешало.

Книга рассказывает о судьбах. Отец тяжким путем тащит за собой двух детей, чтобы навсегда распрощаться с дочерью, но они об этом еще не знают. Затем повествование продолжается от лица дяди, слуги в богатом доме, куда идут отец с детьми, затем от лица другого участника событий, и так далее. А все равно есть ощущение, будто пишет один. Один репортер-кудесник. Вот так чугунной пятой пройдемся по книге, вошедшей в десятку бестселлеров-2013. Но почитать можно. Интересно, легко, развлекает, отвлекает от мысли о приближающемся конце. Чтение следует запивать вытяжкой гинкго билоба, чтобы не забывать, кто есть кто. Некоторые герои описаны ярко, узнаваемо, другие «заброшены» на полпути и всплывают по ходу действия тенями. Автор напоминает о верных спутниках человека: удаче и крахе, хрупком везении и иллюзиях. В умении восточных писателей плести тончайшую вязь из слов, затягивая читателя в свой мир, наполовину не земной, нам трудно порою найти свое. А может, и не надо. Книга безусловно порадует фанатов писателя, кому он нравился и ранее.

Лидия Либединская. Зеленая лампа

     Издательство «АСТ», 2013 г.

Книги, подобные этой, должны быть (здесь надо сурово написать: у каждого образованного и интеллигентного человека) всегда под рукой. Они читаются третьим, четвертым номером одновременно с остальными, но никогда не заканчиваются. Постепенно начинают сливаться в одну большую автобиографию мальчика-сорванца или девушки в чулочках фильдеперсовых ли, фильдекосовых… У девушки непременно есть умный папа, умеющий ладить с детьми, и фоновая мама. Они много ходят гулять, на улице сталкиваются с Маяковским, он поворачивается к ним долго, с неспешной значимостью, как подъемный кран. Пожимает руку, бросает пару слов, а через день в школе кто-то напишет мелом на доске: «Маяковский умер. Что делать?» А еще посиделки за столом с бархатной скатертью, и Ахматова, и шаль, и Юрий Олеша, и девочка смотрит на них снизу вверх, не понимая величин… Все чаще издают похожие воспоминания. О семейных сборища, улицах, гимназиях, о живом Маяковском - мимо такого парня не пройдешь, всем нашлась рука и слово.

У Либединской женский стиль, глубоко эмоциональный. Переживания, и множество мелких событий. И все – ах… Все было, было. Нет ощущения глобальной утраты, как в воспоминаниях у Рины Зеленой, к примеру. Ближе к светлой ностальгии. Потрясла история с первых же страниц, после нее непонятно как спать. Про куклу-пеленыша, которую Лида выревела у бабушки, а потом кормила настоящей едой, и однажды изо рта куклы выползла мышь. Или как Лида выкинула все «мещанство» из квартиры, в том числе портреты знаменитых предков (Либединская - внучатая племянница Толстого). Очень хорошо она пишет о детстве во времена репрессий, о детском взгляде на все это. На то, что уводили отцов. И реакция товарищей. Как дети помогали друг другу в отличие от взрослых, сразу занимавших определенную позицию. Либединская описывает труднейшую, насыщенную судьбу гениев: писателя и его жены. Жена рожает детей одного за другим, дети часто живут у бабушек, пока родители ищут «натуру» для папиных книг в союзных республиках. Условия для жилья ужасающие. Всем весело. Атмосфера дружелюбия, праздника, любви. Это обязательно нужно читать.

Также недавно вышла книга Натальи Громовой «Скатерть Лидии Либединской».

Юрий Нагибин. Чистые пруды

     Издательство АСТ, 2013 г.

Не новая книга, но малоизвестная. Ее и рецензировать-то совестно, преклоняясь перед высочайшим уровнем писателя, наблюдателя, критика… рассказчика. Только цитаты.

 «Все свое детство я собирал утиль: металлолом, пустые бутылки и с особым усердием бумагу. В стране был бумажный голод, и мы, школьники, испытывали это на себе. Каждый тетрадочный лист нам полагалось использовать с предельной плотностью. Бывало, учителя снижали отметку на контрольной за слишком размашистый почерк. Каким же радостным событием было развернуть новенькую тетрадь или припахивающий клеем альбом для рисования! Изредка тетрадочные листы были плотными, глянцевитыми, белыми с голубым отсветом от линеек, чаще – газетно-тонкими, серыми, с крупными волокнами, а то и с плоскими кусочками древесины. Я любил выковыривать из бумаги эти бедные останки погубленных деревьев. Мои тетрадочные листы напоминали сито».

Или:

«Маленький чистый глазок, отвоеванный мной у затянутого морозом стекла, все время подергивался стрельчатым узором, я отогревал его дыханием и опять видел людей, машины, лошадей с инеем на храпе, но почему-то не узнавал улиц и очень удивился, увидев вдруг стенд кинотеатра «Центральный». А потом, думая, что мы на Гоголевском бульваре, я вдруг обнаружил под самым окошком каменный парапет Москворецкой набережной и проглянул заснеженную белую реку, а потом, не узнав Яузские ворота, я решил, что заехал в какой-то другой, незнакомый провинциальный город, сплошь двухэтажный, с золотыми кренделями над дверьми булочных. А вот уже и Чистые пруды. Мы сделали полный круг, и надо сходить: кондукторша давно косится на меня».

Нагибин пишет о своем чистопрудном детстве, рассказывает истории, не скупится на иронию, помнит ощущения, заново проживает. Школа, драки, сбор макулатуры. Девочки. «Чистые пруды» напоминают многие чужие воспоминания, например, Татьяны Сухотиной-Толстой. Тоже про учительниц-гувернанток было. И текучий, почти сонный, напоенный внутренней музыкой стиль изложения, внутривенно вкачивающийся покой. Довоенная Москва, юность, мечты о будущем. Высокая литература.