Книги о детях войны

Татьяна Кудрявцева. Маленьких у войны не бывает

Акварель, 2015 г.

А потом зима прошла, и в город вернулось солнышко. Как оно землю пригрело, так сразу Мария Константиновна им семена дала. Некоторые семечки сами взошли, а огурцы — из рассады. Лёка все думала: огурец — какой? Круглый или длинный? Она как просыпалась утром, так скорей — на огород! Нянечка Шура говорит, Лёка — жаворонок, птичка такая, которая раньше всех голосит. И вот Лёка прибегает, смотрит, а огурец высунулся из листьев, зеленый, как маленький карандаш. Лёка сразу вспомнила, какой он на вкус, она, оказывается, просто забыла! Он на вкус — хрустящий, летом пахнет. Лёка не понимает, как это случилось, что огурец вот только что был на грядке, и вдруг раз — у нее во рту. И — нет огурца! Это было очень стыдно, а может, даже и воровство, огурец-то общий! Лёка стала красная от ужаса. На линейке Мария Константиновна спросила строго: «Куда девался огурец?» Никто ничего не сообразил, огурец-то одна Лёка видела, а Лёка поняла и опустила голову. Мария Константиновна к ней подошла, и все смотрели на Лёку и молчали. И тут мама Кира говорит:

— Мария Константиновна, это я сорвала огурец для Лёки, потому что у нее день рождения.

— Я так и поняла, — произнесла Мария Константиновна. — Но все-таки лучше было спросить.

И ничего больше говорить не стала. И никто не стал, хотя старшие все знали, что Лёкин день рождения — не известен. Лёка попала в детский дом без документов, в мамином ватнике и с бантом, а бумаг при ней не было.

Несколько лет назад для похожего обзора приходилось брать книги нашего детства, а теперь их выпускают десятками. Повести о детях-блокадниках, маленьких партизанах, сыновьях и дочек полка, детях в эвакуации и на полях сражений. Можно найти книгу на любую тему даже по эмоциональной окраске: более печальную, трогательную или позитивно-героическую. Нередко встает вопрос у родителей, стоит ли объяснять современным детям каждую деталь, смягчать, искать другие формулировки на ходу. Ведь правда книг о войне бывает беспощадной. Воровство, тюрьмы, раны, грубая речь – данность того времени. Писательница Татьяна Кудрявцева, чьи рассказы давно печатались в известном и любимом журнале «Костер», считает, что детям необходима правда, как она есть. Приукрашивать атмосферу войны нет смысла, это будет какая-то другая история, не про войну.

Стоит правильно спланировать знакомство детей с темой. Не надо настойчиво читать впечатлительным детям про девочку из города, например, или про ужасы блокадников, желая, чтобы дети непременно ощутили всю боль, прониклись этим. Дети может и проникнутся непонятным горем и страхом, а разве в этом суть. Цель – показать, как жили и боролись люди, и сколько ответственности, труда и горя выпало детям. Но глубокий эффект и вынос (мозга) морали необязателен. Пусть узнают новое, принимают его к сведению. То, что нужно знать, и точка. В остальном они сами разберутся. «Мои дети никогда не бросят кусок хлеба на землю, не пройдут мимо голодного человека и не кинут камня в пленного» - говорит писательница в одном из интервью. Все же, уважение к прошлому не выражают два раза в год по календарю, и важно донести до маленьких слушателей, на примере детских военных судеб, почему их «капля в море» - брошенная в урну бумажка, доброе слово соседской старушке - принесет пользу стране и очистит их собственную микровселенную.

В книге собраны рассказы о реальных людях с военным детством. Их добрые поступки, их любопытство и шалости, борьба за жизнь и подвиги. Все кажется простым и легким, будто так и было, и те дети ничуть не отличались от нынешних, кроме того, что вокруг творился настоящий непридуманный кошмар.

Людмила Пожедаева. Война, блокада, я и другие

Издательство: Каро, 2013 г.

«И вот нас снова сажают в поезд. Вагоны показались чудными, и их почему-то называют «телячьими». Мамы нас тискают, плачут, все кричат, толчея, суета, теснота… Мы прощаемся, и я снова не понимаю, почему все мамы плачут, ведь мы едем на новую дачу и в родительский день все они к нам приедут. И не знали мы, что уже никогда не будет никакой дачи, никакого родительского дня и что многие из детей никогда не увидят своих родителей, а родители — детей. Никто тогда не знал, что нас повезут под Новгород, навстречу наступающему врагу и что мы встретимся с войной раньше, чем наш город… А пока я сижу вместе с другими детьми на нарах, где-то под потолком вагона, потому что в этом вагоне нет ни длинного коридора, ни уборной, ни спальных полок, а всего двухэтажные нары в разных концах вагона. Это очень интересно. Через плечо у меня висит тряпочная сумка, а в ней аж пять плиток шоколада в очень красивых обертках. Они не дают мне покоя. Я достаю их по очереди, и мы тут же их съедаем все сразу. Жарко. Душно. Шоколад тает и липнет к рукам. Нам нравится, что мы все перемазаны, что радостно стучат колеса, эта широкая, необычная полка, и впереди новая дача и длинное-длинное лето…»

Для детей дошкольного и школьного возраста книг про войну, действительно, много. А биографическую повесть Людмилы Пожедаевой стоит порекомендовать подросткам от 16-ти и старше, и взрослым. Она предельно страшная и правдивая, поскольку является документом воспоминаний. Воспоминаний неудобных и запрещенных в свое время. Все знают, что детей из блокадного Ленинграда эвакуировали, но вряд ли кто-то слышал, что везли их в теплушках прямо навстречу врагу. И поезда бомбили. И мечта о «новой даче» превратилась в…

«Бегущих детей стали подсаживать в вагон, и запрыгивали сами взрослые. Поезд набрал скорость и ушел, а лежачие раненые дети остались на поляне под откосом. Мы орали от ужаса до изнеможения. Ползком мы сбились в одну кучку, тесно прижимаясь друг к другу. Мы были раздеты, голодны, беспомощны, без взрослых. Мы даже не знали имен друг друга. Мы орали, засыпали и снова орали, когда просыпались».

И даже памятник на станции, где погибли дети под бомбами, посвятили «всем детям войны», а не им, блокадникам. Неудобная, некрасивая страница истории. Возможно, стиль автора кому-то покажется чересчур трагическим, но в описываемых событиях иных эмоций быть не могло, кроме бесконечного страха перед смертью. Того, что дети еще не осознают в силу возраста. Они смотрят на небо, исчерченное самолетами врага, и видят, какое оно голубое-голубое. Смотрят на заминированное поле с окопами и трупами и любуются цветочным раздольем, слышат кузнечиков. Дети воспринимают все иначе, но в то время замечательный светлый мир предал их и с неба, и с земли. В книге детские рисунки автора и стихи. Запахи, звуки, наблюдения. Эту боль не выразить другими словами, не пригладить. «Сейчас невозможно даже представить, что тогда я съела у мамы все нитки — и катушечные, и мулине. Сначала я ела только белые нитки. Потом — цветные. Черные нитки были последними».