Младенческие колики: три часа битвы

Полночь. Двухмесячная малышка задремала на моей груди. Она расслаблена: уже отпустила сосок, уткнулась в него носиком и улыбается чему-то во сне. А я сквозь дрему поглядываю то на нее (с умилением), то на часы (с опаской). Потому что уже два месяца ровно в полпервого ночи приходят они – колики! Сегодня я предприняла все профилактические меры: выкладывала девочку на животик перед кормлением, давала 10 капелек Baby-calm до еды (на «Эспумизан» с его банановым подсластителем и «Саб-Симплекс» - с малиновым вкусом дочка выдала аллергию), держала «столбиком». И чем ближе урочный час, тем сильнее во мне расцветает надежда – сегодня они не придут!

Но пунктуальность коликов беспощадна. В полпервого ночи спящая дочка вдруг сжимается в комочек и издает первый, душераздирающий вопль. Потом он перерастает в непрекращающийся крик. Ребенок краснеет, сучит ножками, и орет, орет не переставая! Я прижимаю дочку к себе, ношусь с ней по комнате, пытаюсь укачивать. Все это уже не раз пройдено. Но всегда в начале атаки я беспомощно мечусь по комнате, а сердце разрывается на куски – лучше бы я испытывала эту боль.

Наконец, я сжимаю волю в воображаемый кулак. Хватит распускать нюни! Пора начинать операцию по спасению. Кладу малышку на пеленальник, начинаю рисовать на животике круги. Один, два, три, четыре… тридцать! Переворачиваю орущий комочек на животик. Глажу по спинке. Беру на руки «столбиком», делаю десять кругов по комнате. Кладу животиком на фитбол, качаю вперед, назад и по кругу. Потом прижимаю к себе, положив на животик теплую пеленочку. Малышка на время успокаивается. Но через пять минут из нее с шумом вырываются два предательских пука, опять включая плач.

Вздыхаю. Тащу кроху на пеленальник. Снова рисую круги вокруг пупка. И ругаю, ругаю себя. Ну, зачем, зачем я съела на ночь этот проклятый бутерброд с сыром и с маслом! Ведь каждая порядочная мамашка знает, что хлеб вызывает брожение! Опять ношу малышку вертикально. Из крохотного ротика вырывается такая отрыжка, словно на руках у меня алкаш дядя Женя с первого этажа, а никак не милый младенчик. После отрыжки наступает тишина. Мне ее хватает, чтобы отразить время – полвторого ночи. Война длится только час.

Малышка заводит новую «песню». Я кладу ее животиком на фитбол, слегка нажимаю на мячик, чтобы он вибрировал, приговариваю: «У кошки боли, у собачки боли, у Веронички заживи!» Девочка обалдела. Она помалкивает и пускает на резиновую поверхность фитбола слюни. Но едва я предпринимаю попытку поднять ее с мячика, опять заходится плачем. Зачем, скажите мне, зачем я съела утром это зеленое яблоко, пусть оно хоть сто раз запеченое?!! Ведь известно, что у малышей от яблок пучит животик! Все – с завтрашнего дня питаюсь только гречкой и никакого кефира. Говорят, кисломолочное тоже может спровоцировать газики…

Полтретьего ночи. Малышка все не умолкает. Я потеряла счет своим кругам по животу и по комнате. Проделано уже не меньше десятка циклов, но результаты они дают весьма кратковременные. Максимум – пять минут тишины. Муж – подлюга! Как он может так сладко спать на диване, когда нам с Вероникой так плохо??? Ведь даже ухом не поводит! Папаша!!!

Пытаюсь дать девочке грудь. Она жадно присасывается, начинает глотать, а потом бросает. Ревет. Дергает ножками. Опять поднимаю ее столбиком. Она срыгивает. Раз, второй. По ковру растекаются два белесых пятна. Ну, зачем? Зачем я решила ее покормить? Почему не взвесила до и после? Ясно же – она переела! Непереваренное молочко начало бродить в животике – и вот результат. Мы опять плачем! Обе!

Вспарываю живот игрушечному котику, достаю из его нутра мешочек с вишневыми косточками, кладу в микроволновку, нагреваю. Помещаю тепленький мешочек на живот дочери. Прижимаю кроху к себе. Что-то пою и хожу, хожу по квартире. Ребенок умолкает на три минуты. И снова орет. Если соседи по стене обратятся в ювеналку, я их пойму. Но они терпят уже два месяца. Они понимают – у них самих трое детей. А когда я спрашиваю, слышно ли им, как по ночам голосит моя кроха, отрицательно машут головой и отводят глаза. Это только нам слышно через розетку, как у них подкашливает старший сын, и как пахнет жареная картошка у них на плите…

Прижимаю малышку спинкой к себе, складываю ее ножки по-турецки. Она плачет – нет – орет! Я уже тоже готова орать. Кружим по комнате. Смотрим на себя в зеркало – она красная, я – бледная и взлохмаченная. И вдруг Вероника умолкает. Ее личико расплывается в улыбке, с губ срывается приветливое «Агу!» Я бросаю взгляд на часы – полчетвертого ночи. Колики волшебным образом отключились, как обычно ровно спустя три часа после их начала. Словно кто-то повернул заветный рычаг.

Девочка спокойно кушает, потом мы выдыхаем воздух, немного играем, и я бужу мужа. Четыре часа утра. Он у меня жаворонок – пусть немного поиграет с малышкой, пока она в настроении. А моя смена на сегодня закончена. Под мирное гуление крохи я засыпа…