Чиф

История появления у нас Чифа проста и банальна - мы с братом очень хотели собаку. Я полгода как вернулся из армии, но по сути оставался глупым мальчишкой, который за два года службы просто стал гораздо смелее смотреть на жизнь. Жили мы тогда все вместе, с родителями в трехкомнатной квартире на пятом этаже. Родители почти не противились нашему желанию, да и сами уже начали скучать без собаки. Дело в том, что до моего ухода в армию, мы похоронили нашего песика породы Боксер, который служил нам верой и правдой восемь лет, а потом неожиданно заболел падучей и мы не в силах смотреть на его страдания, усыпили беднягу. Потом долго ревели, разойдясь по комнатам, чтобы не видеть друг друга.

Нового боксера выбирал братик. Щенка нам отдали за символическую плату, с хорошей родословной.

Тигровый окрас у малыша был не такой четкий как у его мамаши, но нас это не смущало. Важнее было придумать ему хорошее имя. Как пса назовете, такой он и будет по жизни. Мы долго рядились и спорили, а потом посмотрев какой-то американский боевик (видео тогда до нас только добиралось) придумали – Чиф! Просто, важно, и метко. Надо сказать с именем мы попали в точку!

Не насилуя мозг боксеренка глупыми командами, потакая ему во всех хитрых проделках и веселых забавах, мы растили и воспитывали отважного пса. Слава богу, опыт в воспитании боксеров у нас уже кой какой имелся. Старались не наказывать за мелкие провинности и нечаянные лужи, боролись и возились с ним, катаясь по полу как дети. Помня про угрызенную обувь и разбитые стекла шкафов при нашем первом боксере, мы предварительно убирали от острых зубов Чифа все, что он мог несанкционированно погрызть и сломать. Включали радио, чтоб он не чувствовал себя брошенным, когда мы уходили надолго, и скорей возвращались, чтобы погулять с собакой. Он отвечал нам уверенным ростом и абсолютной лояльностью ко всем членам семьи.

Конечно, не обошлось без неприятностей. Во время очередной прогулки мы подхватили чумку. Точнее энтерит. Щенки от него страдают гораздо серьезней взрослых собак, и дело было плохо. Мы здорово испугались, что потеряем Чифа. К счастью все обошлось. Правда не без последствий. Задние лапы у него немного сдали.

Чиф быстро поправился и уже через месяц носился по парку с развевающимися ушами, которые, впрочем, скоро купировали. Постепенно наш щенок начал походить на настоящего боксера. Невнятный поначалу окрас, теперь стал действительно тигровым, с яркими, четкими полосами, переливающимися на блестящей шкуре. Неугомонно-игривый нрав сдружил его почти со всеми собаками-сверстниками нашей округи, а стойкий характер позволял противостоять настоящим и мнимым угрозам без потерь для появляющегося авторитета. Несуразно непропорциональный экстерьер, теперь постепенно менялся на поджарый корпус, твердую осанку и широкую грудь с мощными передними лапами. А вихляющая походка превращалась в уверенную поступь.

Конечно, проказы не могли так просто, без следа, исчезнуть из его головы, и время от времени приходилось размахивать возле его виноватой морды поводком, ругая за погрызенную ножку стола, или распотрошенные журналы неосмотрительно оставленные в коридоре. Однажды Чиф, не дождавшись нас к сроку дневной прогулки, от накатившей тоски рассыпал по всей квартире муку и сахар, которые вытащил из кухонного шкафа. Когда я увидел эти импровизированные барханы, рука сама потянулась за ремнем, однако нависшие на блылях Чифа сталактиты из сахарного песка вызвали у меня приступ гомерического смеха. Чиф же, понимая что пороть и в этот раз не будут, прыгал и крутил куцым хвостом с неимоверной скоростью. Вечером над этим случаем хохотала вся семья.

Морда у Чифа была невероятно выразительная. Ему не нужно было ни чего говорить, все и так читалось безошибочно. Обычно читалось конечно: « Мы идем гулять?» И мы шли гулять. В «собачьем парке», как назывался Парк Комсомола, находился закрытый теннисный корт, на котором одновременно могли играть несколько пар. Чиф очень любил это место. Дело в том, что корт, огороженный со всех сторон рабицей, не имел крыши. Понятное дело, что теннисные мячики были частыми гостями остального собачьего парка. Мы просто проходили мимо, мой песик естественно обнюхивал каждый куст и лопух, временами поднимая ногу, а потом я обнаруживал в его поведении странное изменение – он передвигался не так быстро и не третировал меня очередной найденной корягой. Под большими, мягкими брылами был искусно спрятан свежий теннисный мячик – новая добыча! Когда его хитрость была раскрыта, он требовал играть с ним еще и еще, бросая мячик. Как ни странно теннисные мячи он находил и зимой и ранней весной, когда ни кто уже давно не играл на заснеженном корте. Сопя от усердия, он выковыривал их из глубоких сугробов. Думаю, он еще осенью, загодя, обнаружив место падения утерянного мячика, оставлял его «на консервации», чтобы в зимнюю стужу можно было, немного побегав, согреться.

Беззаботное поведение Чифа, постепенно менялось на ответственное упорядочивание друзей и врагов в клубы по интересам. Хотя врагов у него не было. Каждый, кто хоть раз пробовал быть для него врагом, переходил в разряд его беззлобных друзей. Непонятно, откуда у него бралась отвага и смелость, но спуску он не давал никому. С возрастом у него появилась новая «мулька» - он вплотную подходил к возможному противнику и заглядывал в глаза! Уморительно было наблюдать за этой картиной. Не отличаясь ростом овчарок или догов, Чиф пытаясь заглянуть им в глаза, тянулся на носочках как болерон. Обескураженные таким поведением противники пытались медленно отвернуться не делая резких движений – мало ли что! И слава богу. Частенько на нашей выразительной морде и шкуре красовались боевые зарубки. Частенько более мощные противники пытались размазать его по земле, под своим весом. Однако на повторные выяснения отношений мало кто отваживался. Как правило в следующий раз Чиф нахально подходил и требовал смотреть ему в глаза, и если враг отворачивался ему позволялось играть со всеми собаками группы. Если нет - начинался новый конфликт. Так продолжалось пока тот не научится отворачиваться. Но уже собак из своей группы Чиф никогда не драл не заслуженно. Когда вдруг на дальней стороне площадки разгоралась громкая ссора, он бежал туда и трепал виноватого в его понимании. Драл не сильно, просто прижимал к земле до смирения, принуждая к миру. Его ни кто не натаскивал и не науськивал. Просто Чиф был такой сам по себе. Тем не менее поражала его беспрекословная лояльность к семье. Ни когда не позволял себе огрызнуться даже на несправедливость. Можно было безбоязненно залезть в его чашку рукой, в то время когда он кушал. К чужим людям он относился достаточно сдержанно, пока не понимал, что это друзья хозяев. Тогда таким людям так же выказывалось все его радушие в виде радостного подпрыгивания и вертлявого вихляния. Дело в том, что мы водили его на курсы, где у собак воспитывались правильные охранные качества. Там Чиф быстро усвоил, что любое неадекватное поведение чужого человека таит в себе потенциальную угрозу, но реагировать на нее можно только когда угроза станет реальной. Стойкий характер и непробиваемая психика помогли ему найти в этих курсах любимую забаву! Где же еще можно безнаказанно вцепиться в человека, да потом еще за это получить от хозяев угощение. Когда подходила его очередь, Чиф рыл землю всеми четырьмя перед броскам, и повиснув на ватном рукаве методично пережевывал его, рывками подбираясь к руке инструктора.

Уже через год Чиф научился умасливать нашу маму, четко и внятно выговаривая «ма-ма», или «ма-ма-ма-ма», за что неизменно получал всякие вкусности. Конечно других слов он так и не смог выучить, но для сытой жизни и этого было теперь вполне достаточно. Еще через год мы взяли щенка бультерьера…

Теперь на двоих с братом у нас было две собаки. Воспитание щенка поначалу пошло по накатанному сценарию, однако быстро оказалось, что у этой породы собак совсем другая природа поведения. Мы засели за учебники. Легкомыслие сменилось кропотливой работой над собой и щенячьим характером, который напоминал поведение маленькой рифовой акулы.

Без энтерита, будь он трижды неладен, не обошлось и в этот раз. Только все было намного хуже. Сэнди, как назвали мы маленького бультика, практически перестал бороться, он не ел и не пил совсем уже много часов подряд, несмотря на несколько иньекций разных лекарств. Похоже было, что он угасает… Но дальше случилось невероятное.

Я наблюдал все своими глазами от и до, находясь у лежанки больного. Чиф, являясь достаточно взрослой собакой, которой щенячьи болезни нипочем, сел напротив несчастного, полумертвого щенка, и уставился на него тяжелым немигающим взглядом. Мне думалось он пришел попрощаться с названным братцем, ан нет. Он сидел напротив и молча смотрел карими глазами на Сэнди, который на своем коврике еле дышал, уже ни на что не обращая внимания. Однако, через несколько минут, щенок поднял голову, а затем смог сесть! Его лапки подламывались и от падения удержали только мои руки. Чиф, тяжело сопя, продолжал сверлить его взглядом исподлобья, а Сэнди встал и шатаясь побрел к миске с водой! Я не верил своим глазам. При энтерите, щенки за короткое время теряют много влаги, что является для неокрепшего организма сильнейшим потрясением. Если не удается вовремя восстановить жидкостный баланс, они умирают в течении двух суток. Терьеры больше других подвержены таким детским болячкам, хотя в общем-то являются очень крепкими в отношении других напастей. После того как Сэнди, немного похлебав водички с глюкозой, лег у миски, Чиф встал и побрел к своему месту. Несколько шагов дались ему очень тяжело, и его даже разок качнуло. У себя он пролежал до вечерней прогулки. Я до сих пор не понимаю что это было. Однако факт в том, что после этого «сеанса» щенок начал поправляться.

Бультик постепенно выкарабкался. Тельце его теперь больше напоминало скелет обтянутый кожей. Ни чего общего с его бревноподобными мамиком и папиком. Однако характер все больше расходился, и Чифу пришлось взяться за его воспитание. На улице у Сэнди был надежный защитник, непробиваемый как немецкий «тигр». Дома же они возились до визга, отбирая игрушки, и гоняясь друг за другом по всей квартире, устраивая бедлам. Но в отсутствие хозяев дома, псы не позволяли себе разрушать квартиру. Подозреваю, что это было влияние Чифа, хотя может я немного идеализирую.

Чиф теперь на улице все больше играл с Габи - мамашей Сэнди, тигровой бультерьершей. Конечно игры эти чаще напоминали бои без правил, хотя в общем-то и без злобы, даже переходя порой в жесткие потасовки. Постепенно маленький Сэнди тоже приобщился к этим побоищам, оглашая поляну для игр истошным ревом. Эта «свора» вцеплялась в корягу или старую автомобильную шину, и устрашающе вопя друг на друга, бегала кругами вокруг хозяев, перетягивая добычу. При этом маленький и легкий еще Сэнди, как правило, болтался тряпочкой между двумя могучими соперниками, но в силу упертого характера и мощных челюстей мог висеть так сколь угодно долго. Повреждения которые потом оставались на шкурах собачек от «нечаянных» укусов, для человека могли бы являться серьезным основанием для выхода на больничный, этим же было все нипочем. И на следующий день все повторялось сначала.

фото: http://globallookpress.com/