С высоты прожитых лет (часть первая)

Жизнь прожить - не поле перейти. Когда стоишь в самом начале пути, думаешь, что впереди длинная, широкая дорога. Мечты одна другой краше, планов громадьё. А вот теперь, с высоты прожитых лет, вдруг понимаешь - а была ли она, жизнь? Или вечная розовая мечта, что где-то там, в будущем, будет хорошо. Когда вдруг осознаешь, что уже почти 60, начинаешь торопиться жить: не долюбила, не успела вовремя помочь, у кого-то не попросила прощения. И это для себя, для своего внутреннего спокойствия, а не для того,  чтобы где-то там на небе заслужить жизнь вечную. Здесь, на Земле, я целыми днями в трудах и заботах, и это мне нравится. Отдых на Небе станет каторгой.

Помните, у А.П Гайдара в сказке «Горячий камень». Старик не захотел стукнуть по камню, чтобы начать жизнь сначала. Я бы может и хотела на каком-то отрезке пути пойти по другой тропинке жизни, но в целом ничего менять не хочу. Это моя жизнь: с тревогами и радостями, с бесконечными проблемами, но я её уже прожила.

Детство

Маленький домик из хвороста, обмазанный глиной, под соломенной крышей в посёлке Кутаис Краснодарского края. Красивая природа: горы Кавказ, поросшие вековыми дубами в семь обхватов. Родители только поженились в сентябре, а в октябре мама уже носит меня под сердцем. В июне я родилась, первенец, папина радость. Бельмо на глазу для маминой свекрови. Она маму то недолюбливала, что она сирота, а тут ещё я. Папа целыми днями в лесу на вырубке, мама в домашних заботах. Я сама по себе, накормили молоком - и на том спасибо. Когда научилась ползать, стали за ногу к железной кровати привязывать, чтобы не залезла куда-нибудь. Однажды чуть в котле с кипятком не обварилась, хорошо, мама вовремя вернулась. Это не мои воспоминания, мама рассказывала, какая я была непоседа.

Себя помню с 3 лет. Москва. Казанский вокзал. Отец с чемоданами. Мама с младшим моим братиком на руках. Я с горшком. Мы бежим на поезд. Едем в Казахстан на целину, за работой и счастьем. Актюбинская область. Бугетсай. Таких, как мы, приехало много. Весной живём за шторкой в общежитии, спим повалом на полу. Летом наделали родители самана - это кирпич из грязи и соломы. Стали строить дом. Зимовали ещё без перегородок, посредине дома большая печь. Бегали вокруг неё и играли в прятки. К нам ещё квартирантов подселили, так дядя Федя катал нас на спине и говорил, что он верблюд. Верблюда я первый раз летом увидела и даже покаталась верхом. 

Дом на берегу реки Орь, воды по колено, целыми днями в реке с местными плескаемся, марлей мальков ловим. Они лопочут по-казахски, мы по-русски, но полное взаимопонимание. В посёлке нет дорог, метровый слой песка. Ни деревца, ни кустика, ни травинки. Яйцо в песок закопаешь - сварится. Босиком не побегаешь, жжёт подошвы. Мама огород посадила, так его через неделю песком занесло. Зато кругом родники, вода бьёт ключом и перекатывает через колодезное кольцо. Чистая, вкусная, холодная, зубы ломит. Между рекой и домом был небольшой пруд, караси в нём расплодились. Вода прямо закипела от них. Мужчины на работе, так женщины прибежали и начёрпали их подолом платья на уху.

За селом степь, там дикий чеснок, гусиный лук. Из норок выглядывают любопытные суслики. Подойдёшь поближе - он юрк в нору и затих. Летом бегали в земляничные балки. Земляника вкусная, крупная, душистая. Голова кружится от запаха трав, а высоко в небе поёт-заливается жаворонок. Мы часто находили их гнёзда из травы в ямках на земле, но никогда не трогали. К нам домой всегда несли больных, раненых птиц и зверьков. Мы их выхаживали и отпускали. Это не было просто жалостью, мы чувствовали себя частицей этого окружающего мира, а никак не властелинами.

Детство кончилось с поступлением в 1 класс. Учиться мне понравилось, но это был труд и ответственность. Писали мы перьями. Каждая буковка писалась с нажимом в определённых местах.  Сущим наказанием были наши чернильницы-непроливайки. Это их так называли, а на самом деле они каждый день проливались на наши фартучки, потому что мы носили их в маленьких сумочках на боку. С пёрышка чернила тоже успевали поставить кляксу в тетрадь во время письма. Мы чувствовали себя сапёрами на минном поле - неосторожное движение и надо всё переписывать. Мама показала мне, как правильно держать ручку и потом  очень строго следила за моими школьными успехами.

До сих пор я помню свою неудачу с заглавной буквой Д. Я первый раз получила  тройку. Показать её маме было свыше моих сил, ведь я должна была учиться только на «5». И тогда я решилась на страшный  поступок - взяла ластик и подтёрла оценку. Сверху написала другую. Получилось очень грязно. На улице наступил вечер, а я все боялась идти домой. Потом села под окном чужого дома так, чтобы свет падал на тетрадь и тёрла до тех пор, пока не образовалась дырка. Родители долго меня искали, переволновались, даже поругать забыли, но троек у меня больше в начальной школе не было.

Школа была русско-казахская. После окончания первого класса мы уехали в другое село Степановку. Ребята во втором классе были рослые, а я маленькая. Приняли меня настороженно, дразнили кнопкой. Надо было самоутверждаться. Такой случай представился зимой. Выпал мягкий, липкий снег. На переменке все высыпали на улицу. Ребята постарше стали обкидывать малышню снегом. Все мои одноклассники быстро сбежали, а я отважно сражалась до конца. 

Тогда меня окружили и стали спрашивать: «Ты чья, такая смелая?» С тех пор я и сама поверила, что никого не боюсь (как тот косой зайчик из сказки ). Класс был не очень дружный, а в третьем классе к нам посадили второгодников. Они сразу стали верховодить, обижать девочек. Особенно доставалось Марусе, потому что она носила очки. Однажды перед уроком ей подставили ножку, она упала и разбила очки. Это нельзя было простить, потому что уже тогда справедливость для меня была на первом месте. Лида, Таня и я решили наказать драчуна, подкараулили и уронили на пол. Виталька стал реветь. В класс вошла учительница. В наших дневниках появился неуд по поведению, выгнали с уроков и отправили за подписью родителей. Пришлось идти к папе, он одобрил моё поведение, потому что сам всегда ценил в жизни честность и справедливость.

Папа всю жизнь был для меня идеалом. Он много работал, никогда не  занимался нашим воспитанием, но учил всему, что умел сам. От него я научилась работать с деревом: пилить, строгать, делать деревянную мебель, могу настелить полы, застеклить окна и многое другое. Папа был примерным семьянином: успевал работать электриком, помогать по дому маме, если нужна была мужская сила, участвовать во всех турнирах по шахматам, читать научную литературу, сам писал  работы о Вселенной. В шахматы он научил играть всю семью, а читали мы вслух каждый вечер. Мама: стихи  Пушкина, Лермонтова, папа: научную литературу по физике, математике, химии, географии, медицине. Я со своей любознательностью успевала впитывать это, как губка, поэтому училась легко, хотя учителя были скучные. Повезло мне только с математиком. Григорий Яковлевич, бывший фронтовик, был очень строгим, лентяям спуска не давал. Не выучил урок - будешь сидеть в классе до вечера. Поэтому я приходила в класс за час до занятий и за это время по несколько раз объясняла одноклассникам нужную теорему или домашнее задание по алгебре, физике. Ответить потом урок не составляло большого труда. Когда в 8 классе учитель сломал ногу, я вела его уроки. Это повлияло на выбор профессии, я стала учителем. Вот уже 39 лет учу детей и ни разу не пожалела о своём выборе. Но о работе в школе чуть позже, а сейчас свернём на тропу семейной жизни.

Все счастливые семьи одинаковы, но каждый несчастлив по своему.

У родителей нас было четверо. Я самая старшая. С меня спрос особый. С братом Анатолием разница всего в 1 год и 8 месяцев, но я мальчик в юбке (лыжи, снежные горки, трамплины, лазание по деревьям, футбол, велосипед), а он болезненный, плаксивый, трусливый. В школе ребята звали его мокрицей, задирали и дразнили даже малыши. Я должна была его защищать, оберегать. Во всех его неудачах мама винила меня. Часто наказывала ремнём, если он жаловался. Так и росла без вины виноватая. Когда исполнилось 10 лет, появился брат Константин. Родители в это время строили новый дом. У меня появилась масса обязанностей и минимум прав. Навести дома порядок, сварить кушать, нянчить брата,  (мама только кормила его грудью), постирать. И только в воскресенье я имела право 1 час поиграть с подружками. Через два года в нашей семье появился четвёртый ребёнок - Павел и, хотя дом уже был построен, мама была менее загружена, но от роли няньки меня не освободили. Я стала для малышей второй мамой. Братья росли крепышами, подросли и ходили за мной «хвостом».

В 13 лет нас уже от школы направили работать летом на колхозных огородах. Располагались они за 18 км от посёлка по берегу реки, и мы ездили в кузове грузовой машины вместе с доярками, которые спешили на утреннюю дойку. Женщины всю дорогу пели красивые озорные песни о любви и частушки. Я до сих пор люблю и хорошо помню эти песни из детства.

Работа на огородах была тяжёлая, целый день на палящем солнце. И норма прополки большая: 6 соток. Но работали мы старательно и быстро, чтобы ещё успеть поплавать в реке и половить рыбу. Я тогда только научилась плавать, два раза тонула.

У сторожа ещё была большая деревянная лодка. Мы быстро научились грести вёслами. Ёще мне понравилось ловить рыбу, и это стало моим хобби на всю жизнь. Каждое лето по выходным я с Костей вставала в три часа ночи, и мы ехали в такую даль на велосипеде. Когда возвращались днём назад – это уже был подвиг. Бесконечная просёлочная дорога под полуденным солнцем шла теперь всё время в гору. Впереди на раме невыспавшийся маленький брат, и ни капли воды (почему то мы никогда не брали с собой воду). Однако приходило следующее воскресенье, и мы опять отправлялись на рыбалку.

В 1969 году на нас свалилось неожиданное счастье - папа выиграл в лотерею мотоцикл ИЖ. Научил меня на нём ездить. На 1 Мая мы уезжали в степь за тюльпанами. Тот, кто никогда не видел степных тюльпанов, многое потерял. Степь покрыта ими сплошь до горизонта: красные, жёлтые, белые, розовые, пёстрые. Мы носимся по морю тюльпанов, как молодые козлята, в поисках самого красивого цветка. Красота и запах неописуемые, хочется раскинуть руки и лететь. Ни один садовый цветок не пахнет так, как степные.

Летом ещё одна радость – сенокос. Дома мамины сплошные: сделай это, сделай то, принеси, подай, сбегай, причём - всегда в форме приказа, а здесь, на сенокосе, свобода. Косил в основном отец (разрешали косить только по балкам, остальная земля колхозная), а я сгребала траву. Косить он меня тоже научил, а главное - я научилась различать травы и хорошо знаю их лекарственные свойства. Потом мы сидели у копны, вдыхали запах свежескошенной травы. Чабрец, душица, мята, шалфей - всё в одном флаконе. Отдыхали, уминая за обе щеки картошку в мундирах с куском сала и луковицей. На свежем воздухе всегда разыгрывается волчий аппетит.

О любви

Отец любит своё дитя, мать любит своё дитя, но только ребёнок любит своих родителей ни за что, а просто потому что они его мама и папа. Родился в семье ребёнок - им все восхищаются: умиляются, когда он сделал первые неуверенные шажки, сказал первое слово.

Наверное, когда я была маленькой, меня тоже любили. Но с появлением братьев я очень быстро повзрослела. Отец всегда был скуп на ласку и похвалу, даже строг. Он редко смеялся или шутил. Меня воспринимал, как слабую девочку, жалел. А я всегда пыталась доказать ему, что не хуже мальчишки. Носила его тельняшки и бушлаты (он до свадьбы служил 7 лет на Тихоокеанском флоте), старалась делать мужскую работу. Видела, какой он уставший приходил вечером с работы. 

Но его внимание и любовь достались младшим братьям, всё же сыновья. Анатолия он считал избалованным маминым сынком, да так оно, в сущности, и было. Я же всегда пряталась за маску независимости, самостоятельности, смелости, редко плакала от ушибов, лучше всех мальчишек отжималась, подтягивалась на турнике, лазала по канату, начала даже каратэ заниматься. А сама мечтала, чтобы родители замечали мои старания и успехи и, хотя бы иногда хвалили. Но я всегда была для мамы плохой девочкой, наказывая меня ремнём, она всегда повторяла, что её в детстве тоже били, так из неё человек вырос. Я стала мечтать уехать подальше. После окончания 8 класса уехала учиться в Свердловск, хотя рядом в Актюбинске было своё педучилище.

Отдалённость не добавила к моей свободе ничего, детские комплексы прочно въелись в моё сознание, и делая любой шаг, я всегда думала, а что скажут папа и мама. А ещё я поняла, что бегство из отчего дома не решило проблему любви. Стала скучать по дому, на все праздники ездила за тысячу километров, чтобы в сто первый раз убедиться, что по мне там не очень скучают, а интересуются лишь моими оценками. А вот оценки как раз на первом курсе были совсем не отличные. И не по моей вине. Я приехала из деревни в большой город, где знания у учеников были более полными. Когда одноклассники - свердловчанки узнали, что я из Казахстана, то решили, что я чукча, потому что никто про Казахстан и не слышал. Чтобы дотянуться до их уровня знаний, я занималась ежедневно до глубокой ночи. В итоге я закончила училище с отличием, но постоянная внутренняя борьба с собой и бессонные ночи обеспечили на всю жизнь меня головными болями...

Продолжение: С высоты прожитых лет (часть вторая)