Жан Ледлофф, Как вырастить ребенка счастливым

Изд-во Генезис, 2004

Из аннотации: «в начале семидесятых годов молодая американка Жан Ледлофф бросила учебу и отправилась в джунгли Латинской Америки на поиски алмазов. И там, в непролазных дебрях лесов Венесуэлы, в сотнях километров от ближайшего населенного пункта, Жан встретила по-настоящему счастливых людей. Этими людьми оказались индейцы племени екуана. Жан с удивлением отметила, что для екуана счастье - нормальное состояние каждого живого человека». Жан Ледлофф, врач-психотерапевт, в середине семидесятых годов написала книгу о пользе физического контакта между младенцем и его мамой. В основе предложенного ею метода лежит принцип преемственности: система, позволяющая чувствовать свою природу и доверять инстинктам. В наше время родители - уже весьма начитанные граждане, они осознают важность тех или иных систем и готовы прочитать еще пару-тройку умных книг об этом. Книга Ледлофф относится к учебникам жизни, способным заменить собой целую библиотеку. Она о главном: как воспитывать ребенка правильно. И что же такое «правильность»?

Обещание, данное пятилетнему ребенку в августе, подарить велосипед «на Новый год» будет для него равносильно категорическому отказу. К десяти годам, благодаря опыту, время ускорилось настолько, что одни вещи ребенок может ждать более-менее спокойно день, другие — неделю, а что-то совсем особенное — целый месяц; но год ожидания для него по-прежнему непостижим, особенно если ему чего-то хочется по-настоящему. Для ребенка существует только «сейчас», и лишь через много лет он сможет соотносить события с ощущением времени и своей системой ценностей. Большинство людей только в сорок — пятьдесят лет понимают, что такое день или месяц по сравнению с отпущенной им жизнью. И только некоторые гуру и мудрецы сознают отношение между мгновениями или веками и вечностью (то есть полностью сознают абсурдность выдуманного понятия времени)

Принцип преемственности – это использование знаний, заложенных предками. Времена меняются, но человек продолжает жить, повинуясь древним инстинктам. Какими бы важными и нужными предметами он не окружал себя в жизни, все это будет лишь компенсацией отсутствия материнских рук, нежных прикосновений любящих родителей.

Младенец, как и мудрец, живет в вечном сейчас. Если ребенка держат на руках, то он бесконечно счастлив, если нет, то он переживает состояние тоски, бесконечной пустоты и уныния. Ожидания ребенка смешиваются с реальностью, на древние врожденные ожидания накладываются (но не изменяют и не вытесняют их) ожидания, основанные на его собственном опыте. Степень несоответствия приобретенных ожиданий врожденным определяет, насколько человек отклонится от заложенного в нем потенциала быть счастливым. Эти два вида ожиданий совсем не схожи. Врожденные ожидания безусловны до тех пор, пока их исправно удовлетворяют, в то время как приобретенные ожидания, которые не соответствуют врожденным, имеют неприятный привкус разочарования и проявляются как сомнение, подозрение, страх того, что будущие события принесут новые беды. Самое ужасное проявление этого несоответствия — необратимое смирение с условиями жизни, не подходящими человеческой природе.

Читая Ледлофф, проникаешься идеей о настоящем. О том, сколько различных ухищрений придумывает человек, пытаясь заменить недостаток физического контакта с родителями в детстве. Сотни умных книг написаны о том, какие возрастные кризисы бывают у ребенка, как он пытается привлечь к себе внимание, какие периоды предшествуют кризисам, и как они называются после… Но решения всех психологических проблем, связанных с ребенком, все равно кроются в одном-единственном способе: дать почувствовать своему дитя, что его по-прежнему любят.

Отсутствие опыта «ручного периода», постоянная неуверенность в себе и невыразимое чувство одиночества и отчуждения отныне будут оставлять свой автограф на всех поступках этого человека. Но необходимо заметить, что ребенок в раннем возрасте никак не может распознать неадекватную мать, не способную растить свое дитя в русле континуума. Такая мать остается равнодушной к сигналам ребенка и не настроена удовлетворять его ожидания. Позже с развитием интеллекта ребенок начинает понимать, что их интересы совершенно расходятся. Ему приходится бороться с матерью, чтобы спасти себя. И все же в глубине души он лелеет мысль, что мать любит его безусловно, без всяких «но», просто так, за то, что он есть, хотя вслух он может говорить об обратном. Все доказательства враждебности матери, любые логические обоснования, его отторжение и протесты против ее действий не могут освободить ребенка от внутреннего убеждения, что мать все-таки любит его, обязана любить, несмотря ни на что. Ненависть к матери (или к ее образу) как раз и демонстрирует поражение в войне с этим убеждением.

Чувство независимости ребенка и его эмоциональное созревание берут свое начало в многогранном опыте «ручного периода». Ребенок может стать независимым от матери, лишь пройдя стадию абсолютной от нее зависимости. От нее на этой стадии требуется правильное поведение, предоставление ребенку опыта «ручного периода» (то есть ношение на руках) и обеспечение перехода к другим стадиям.

Многим мамам не нравится идея носить ребенка на руках чуть ли не до школы, а то и больше. Добрые советчики нарисуют картинку здоровенного дяди в слюнявчике, сидящего на коленках у мамы. Однако, истории об индейских племенах, рассказанные Ледлофф, наглядно показывают: повинуясь природным инстинктам, можно вырастить прекрасных детей. Кто-то возразит: индейцам, мол, проще. Их ничего не отвлекает, им не нужны никакие достижения цивилизации, исказившие нашу жизнь до такой степени, что в поисках любви к своему ребенку мама углубляется в книги, а не в себя. Мол, мы уже не те - в поле не рожаем. Мы уже не мы…

Приглядевшись, я поняла, что и взрослые, и дети были совершенно расслабленны, а тишина не только не была зловещей, но и выражала взаимопонимание и уверенность в правильности следования традициям. Таким образом, эта «торжественность» была лишена какого бы то ни было напряжения, и была не чем иным, как просто глубоким умиротворением. Отсутствие разговора означало, что все чувствовали себя свободно, а не скованно. Детям обычно было что сказать, и сказать безо всякого стеснения или возбуждения, но чаще всего они так ничего и не говорили. В соответствии с обычаем за обедом екуана царит тишина безмятежности, и если кто-то и произносит что-либо, то это делается в том же духе. При появлении отца мать и дети замолкают. Также под взглядом отцов и вообще мужчин женщины и дети с гордостью стремятся делать лучшее, на что они способны, и жить, оправдывая ожидания мужчин и друг друга. Мальчики с особенной гордостью сравнивают себя с отцами, а девочки любят прислуживать им. Маленькая девочка чувствует себя польщенной, если принесет отцу свежий кусок маниоки и он возьмет его из ее рук. Своим поведением, своим достоинством и мастерством в том, что он делает, отец показывает детям заведенные в обществе обычаи. Если младенец плачет, когда мужчины что-то обсуждают, мать уносит его достаточно далеко, чтобы плача не было слышно. Если малыш опорожнился на пол прежде, чем научился ходить в отхожее место, но уже способен понимать, ему строго прикажут выйти из хижины. Ему говорят не пачкать пол, а не то, что он плохой или всегда делает что-то плохое. Он никогда не чувствует, что он плох, а только в крайнем случае, что он любимый ребенок, совершающий нежелательное действие. Ребенок сам хочет прекратить делать то, что не нравится окружающим. Он социален по своей природе.

Однако, ребенок рождается на свет, НЕ ЗНАЯ всего этого. Он не знает, что вокруг уже не дикие джунгли, и его папа не бегает, извините, за мамонтом. Зато ребенок помнит все, чем занимались, как росли и воспитывались наши далекие предки. Он помнит это в отличие от своих родителей. Его желания основываются на чувстве правильности: мама должна быть рядом. Маме придется с этим смириться – или бесконечно решать проблемы, описанные в соответствующей литературе.

Очень широко распространено убеждение, что, обращая на ребенка слишком много внимания, мы мешаем развитию независимости и что, постоянно таская его на руках, мы ослабляем его будущую уверенность в себе. Мы уже обсудили, что независимость сама по себе возникает из полноценного опыта «ручного периода», когда ребенок постоянно находится рядом с родителем, не обращающим на него чрезмерного внимания. Он просто наблюдает окружающий мир и жизнь своего родителя, находясь в полной безопасности на руках. Когда малыш покидает руки матери и начинает ползать, бегать на четвереньках и ходить, никто даже не пытается вмешаться и «защитить от опасностей». Здесь роль матери заключается в том, чтобы быть готовой приласкать и утешить ребенка, когда он приходит к ней или зовет ее. И уже не ее дело руководить занятиями или защищать от опасностей, с которыми он и сам может справиться, если ему предоставить такую возможность. Пожалуй, это самое сложное место в переходе на путь континуума. Матери придется, насколько возможно, поверить в способность ребенка заботиться о своей безопасности. Не каждая мать сможет позволить ребенку свободно забавляться острыми ножами и огнем или играть рядом с речками и прудами, хотя екуана даже не задумываясь это позволяют: они знают об огромных способностях детей к самосохранению. Но чем меньше ответственности за безопасность ребенка будет брать на себя мать в нашем обществе, тем быстрее и полноценнее ребенок станет независимым

И самое важное:

Чересчур опекаемым, зависимым ребенок становится тогда, когда его инициативу постоянно перехватывает не в меру заботливая мать, а не когда малыша держали на руках в первые месяцы его жизни, что ему было особенно важно.

Неужели мы так зависим от физических контактов? Вспомним о внутриутробном периоде, о младенце, которому всегда тепло, уютно, его покачивают, ему говорят ласковые слова. Всю жизнь мы стремимся вновь обрести утерянный покой. Книга о принципе преемственности – об этом.